Агни

Кришна — Джидду Кришнамурти. В июне 1923 г. Кришнамурти и его младший брат Нитьянанда (Нитья) находились в Англии.

[Лондон, начало июля 1923]

Мой мальчик,

Я пишу вам, не дожидаясь вашего письма, потому что расстояния увеличиваются, требуется много времени, чтобы письма достигли адресата, а я не могу ждать так долго, прежде чем написать вам снова.

Я очень без вас скучаю, как бы мне хотелось вас увидеть, если б вы знали. Вы так тесно связаны с моим первым глубоким общением с Учителем. Необходимость укрепиться духом в чудной атмосфере тех вечеров, когда вы сидели за письменным столом, а вокруг была тишина и полумрак, вечеров, которые казались мне бесконечными, как никогда притягивает меня к вам.

Я думаю об этих вечерах, как о чем-то лучезарном. Что нас ждет в будущем?

Я практически не вижу мальчиков(1), они приходят часто, но я никогда не остаюсь с ними с глазу на глаз и не могу серьезно поговорить. Кришна стал гораздо сильнее. Индивидуальности больше ничего для него не значат — только их творения, и он анализирует, насколько окружающие способны ему помочь.

Я пытаюсь повзрослеть, но чувствую себя земляным червем. И испытываю ужасную тоску при мысли, что у Учителей в качестве инструмента есть только мы, такие несовершенные, такие маленькие.

Как бы мне хотелось вновь вас увидеть — вы придали бы мне мужества.

Мне приятно думать, что скоро я поеду в горы Тироля. Это успокоит мои не- рвы, сильно расшатанные. Думаю, из-за них я чувствую себя немного подавленной, а может, это Лондон наводит хандру. Но я знаю, что была бы гораздо более подавленной, останься я в Париже совсем одна.

Жду вашего письма, пишите мне. Я люблю вас, мой мальчик.

Ма.

Вот адрес Падре Пио(2). Это в окрестностях Фоджии в Умбрии. В Фоджии достаточно спросить монастырь Падре Пио — все его знают. Лучше всего постараться подойти к мессе, это единственный момент, когда стигматы на руках Падре будут открыты. Вот — надеюсь, это достаточно ясно.

1. Мальчиками Марсель Манциарли называет Дж. Кришнамурти и его брата Нитью.

2. Падре Пио (ум. 1968), итальянский католический святой, канонизирован Ватиканом в 2002 году. Юрий Рерих посетил Падре Пио во время путешествия с родителями по Италии.

[Лондон], 5 июля 1923

Тилуль, мой мальчик,

Я рада, что вы покинули Виши и Лион, два места, наводящих тоску. Я знаю Лион — в этом провинциальном городе нет ничего интересного. Сейчас вы, должно быть, в Руане — как бы мне хотелось быть вместе с вами — это город, который я хотела бы увидеть. Уверена, что он красивый, мощный и, главное, великий.

Сегодняшний день провожу с мальчиками за городом. Нахожусь в очаровательном саду. Стоит сильная жара. Насколько тяжела атмосфера Лондона, вся Англия, даже в солнечные дни, хмура — я не смогла бы здесь жить. Я буду довольна, живя в деревне. Мне всегда кажется, что будущее полно радости и покоя, а потом, когда будущее становится настоящим, меня преследует та же тоска.

Не могу избавиться от безмерной душевной тоски — не знаю, откуда она при- ходит и почему она во мне. Быть может, это потому, что нынешней зимой я соприкоснулась через вас с вещами, находящимися вне обычной жизни, и эта ностальгия по Высшим Силам и порождает мою тоску.

Я так глубоко почувствовала Учителя, Он столько сказал нам через писания, а теперь это бесконечное молчание.

Я снова в большой нерешительности относительно моего отъезда в Индию. Мне кажется, что я еще не получила в Европе всего, что должна увезти с собой. И поскольку я не еду с вами, это немного ребячливо — уезжать одной. Для чего уезжать? С какой целью? Просто потому, что мне скучно и я хотела бы быть побли- же, чтобы ваши письма быстрее ко мне доходили? По-моему, это не мудро. Я, конечно же, не останусь в Париже — я хотела бы поехать в какую-нибудь очень красивую страну и работать.

Еще одна вещь, которая заставляет меня опасаться Индии, это мое здоровье. Я чувствую себя весьма разбитой, весьма уставшей, и отправиться туда, где очень жарко, значит полностью свести к нулю мою работоспособность.

Как трудно распознать, какое решение будет верным. Возможно, лучше подождать октября 1924 года для отбытия на Восток. Самое плохое то, что никто не может дать мне совет. Если бы Учитель мог подать мне знак!

Я чувствую себя страшно одинокой в решении этого вопроса. Мама пишет мне очаровательные письма, говоря, что я могу делать всё, что хочу — уезжать в Индию, оставаться, отправляться в Америку. Но что делать?

Совершенно очевидно, что провести еще целую зиму одной, вдали от тех, кого я люблю, будет тяжело — но я знаю, что зима пройдет быстро, я чувствую себя такой невежественной, мне еще столькому надо выучиться — а как я смогу это сделать, если покину Европу.

Надеюсь, что все эти вещи прояснятся и всё пойдет так, как должно пойти - я верю в это.

Уезжаю отсюда 13-го и останусь в Париже до 18-го — затем отбываю в Вену до конца июля. Я еще не знаю своего венского адреса, но Вы можете писать мне на имя Джона Корда эсквайра, Терезиумгассе, 12, Вена IV.

Я почти не вижу мальчиков и немного скучаю.

Я хотела бы вновь увидеть вас, мой мальчик, — думаю, этим в немалой степени объясняется моя тоска. Пишите мне чаще, письма идут так долго. Я очень часто думаю о вас.

Ваша Ма

[Лондон], 9 июля 1923, понедельник

Мой мальчик,

Как вам везет, что вы в Риме и можете любоваться итальянскими примитивами. Живопись XIII, XIV, XV веков трогает меня больше всего и задевает в моей душе какую-то особую струну.

Я подолгу бродила в Национальной галерее и в галерее Тэйт. В Национальной галерее есть кое-какие итальянские примитивы — какая религиозность в них сквозит, какая вера, как чисты и неумелы мадонны на золотом фоне. Средневековье— решительно моя эпоха, я знаю, что жила в ней, — всякий раз, когда я оказываюсь перед картиной какого-нибудь художника-примитива, я вновь и вновь испытываю не только чувство восхищения шедевром, но чувство вроде того, какое возникает, когда ты слышишь запах духов, который тебе сам не знаешь, что напоминает. Религия и искусство — это две вещи, ради которых стоит жить, вне этого нет ничего великого.

Сейчас читаю книгу о Свами Вивекананде(1) — его письма, интервью, написанные им статьи. Какой великий человек и какая интересная жизнь.

Вижу множество очень интересных людей, махараджа из Алвара приходил на обед. Я была на грандиозном обеде, данном в новом Индийско-Британском Союзе. Индией занимаются много, но я всё же предпочла бы жить в деревне — мне нужно спокойствие и возможность углубиться в себя.

Вчера перечла нашу маленькую книгу(2), много думала об Учителе, много думала о вас — и ко мне вернулся покой. Мир огромен, но нужно рассчитывать только на самого себя — поступательное развитие зависит лишь от себя — но как трудно убить свою самость, как трудно жить, следуя своим принципам. И всё же весь мир открыт перед тобой.

Я буду так счастлива вновь увидеть вас. Осталось не так уж долго, еще несколько месяцев вы пробудете в Европе, затем вы отправитесь в ваше великое путешествие. А затем?.. Когда мы свидимся, где мы свидимся, как мы свидимся? Но главное — работать, идти вперед, верить.

Мой мальчик, вы далеко-далеко, я хотела бы увидеть вас, чтобы вновь обрести вас такого, какого знала, а не окруженного той стеною сдержанности, которая воздвиглась в ваших письмах и которая мешает мне писать вам так, как мне бы того хотелось.

Ваша Мара

1. Свами Вивекананда (1863-1902), индийский религиозный мыслитель и общественный деятель.

2. Речь идет о Парижском дневнике Юрия Рериха (1922-1923), содержащем записи сеансов с Учителем. Марсель Манциарли принимала участие в этих сеансах вместе с Юрием.

[18-20 июля 1923]

Мой мальчик,

Я нахожусь в “Ориент Экспресс” по дороге в Вену, нас здесь 12 человек, путешествующих вместе. Рада покинуть Францию и поехать, наконец, отдыхать в горы, спокойная и счастливая.

Получила ваше письмо из Флоренции. Какое великолепное путешествие вы, должно быть, совершаете, я понимаю, что вы страдаете от жары, но я многое отдала бы за подобную поездку.

Когда вы думаете вернуться в Париж? Я немного волнуюсь — Мари уехала до конца сентября, и я не думаю, что смогу вернуться раньше конца сентября.

Я очень, очень довольна, что путешествую самым комфортабельным образом с мальчиками, леди Эмили(1) и другими — они так милы со мной, не могу описать вам, насколько я им признательна. Завтра вечером в 11 часов мы прибудем в Вену. Изложу вам свое мнение о Венском конгрессе — я больше не верю, что конгрессы могут чему-либо служить, но полагаю, что не нужно обескураживать старания— можно разрушать, когда вами уже что-то создано, но в начале жизненного пути, думаю, надо с большой осторожностью осуждать что-либо.

Что мне очень интересно, так это увидеть Кришну за работой. Я слышала его выступление в Англии, он говорит очень хорошо, особенно, когда речь идет об Учителях. Нужно сказать также, что это моя чувствительная струна.

Юрий, ваше письмо помогло мне, как бы я хотела, чтобы молчание прервалось. Мне кажется, я обрету большой духовный опыт в Эрвальде — это место, где мы проведем лето.

Вена.

Я всё же посылаю вам это письмо, написанное дрожащим почерком. Вчера вечером мы прибыли в отменную гостиницу, огромные комнаты, чистые и уютные. Я наслаждаюсь каждой минутой нашего путешествия. Чувствую себя как рыба, которую пустили в свежую воду.

Мое первое впечатление от Вены было чудесным, атмосфера мне нравится чрезвычайно. Я вскоре увижу музыкантов и буду беседовать с ними о здешней жизни. Мне почти что хочется приехать сюда на будущую зиму и весну, поработать с новыми материалами, в новой обстановке и подождать маму, чтобы вернуться вместе с ней. Как хорошо чувствовать себя иностранкой и не говорить себе, что куда бы ты ни пошел, что бы ни делал, непременно столкнешься с людьми, которых знаешь, — а я так устала от знакомых.

Путешествие было восхитительным — все купе спального вагона были в нашем распоряжении, или почти все, потому что нас было 10. Еще прекраснее было то, что мы пересекали Тироль и с обеих сторон виднелись бесконечные заснеженные горы, чистые и высокие, — какая рад

ость охватила меня при виде первых белых вершин!

Вчера вечером мальчики пели санскритские мантры — я не могу описать вам, насколько это было прекрасно. Во мраке, при голубом свете едва народившейся луны, Кришна, с неподвижным взглядом, со сложенными ладонями, в глубокой медитации, Нитья тоже, пели эти удивительные вещи — я внезапно почувствовала, что безмолвие скоро закончится, почувствовала ту же сильную радость, которую почти непрерывно испытывала в тот вечер, когда мы записывали послания. Это было так чудесно.

Мой мальчик, окружающее постепенно для меня проясняется — я начинаю видеть свой путь. Я верю. Но я не мыслю своего пути без вас. Через несколько лет, может быть, или в России, но мы будем жить вместе.

Получила письмо от мамы, она мне пишет, что ей приснилось, будто мое замужество — решенное дело. Ничего еще не решено, и всё же что-то мне говорит, что через какое-то время это произойдет. Возможно, я ошибаюсь. Но если это сбудется, сколько прекрасного мы должны будем совершить.

Я много думаю о вас и о вашем чудесном путешествии. Мне очень хотелось бы съездить в Италию, перед тем как покинуть Европу. И когда я думаю об этом моем вкусе к путешествиям, сравнивая его со своим странным пристрастием к спокойной жизни, я частенько вспоминаю фразу Учителя: “Пусть Мара знает кочевой быт”(2). Полагаю, что это и происходит.

Я часто спрашиваю себя, как и где вы вновь встретитесь с мальчиками. Как увлекательна жизнь.

Конгресс начинает работу сегодня после обеда. Я барахтаюсь в неуправляемом немецком языке, который никто не понимает и который очень меня развлекает.

Видите, мой мальчик, как заметно я воспряла духом. Не забывайте писать мне. Я еще не могу дать вам свой адрес, но сделаю это в следующий раз.

Думаю о вас с нежностью и буду очень-очень счастлива увидеть вас вновь.

Ваша Мара

1. Латьенс Эмили (1875-1964), член Теософского общества, познакомилась с Кришнамурти во время его первого приезда в Англию в 1911 году и была очень дружна с ним. Поддерживала тесные отношения с семьей Манциарли.