Уважаемые господа!

 

С 1992 г. я, будучи внештатным сотрудником ряда периодических изданий, освещаю на их страницах разнообразные аспекты деятельности московских музеев. В это же время вышла (в соавторстве) книга “Путешествие по залам Оружейной палаты” (М.: МИРОС, 1994 г.): помимо этого, я имею и личный опыт музейной работы (была сотрудником Государственного Литературного музея, ГЦТМ им.А.А.Бахрушина, а также являюсь одним из создателей Дома-музея Б.Л.Пастернака в г.Чистополе), и считаю себя компетентной в этих вопросах. Освещение же этой деятельности в прессе мне кажется необходимым,поскольку именно в музеях, как нигде, закладывается и развивается культурная традиция как таковая - тот “фон”, без которого не существует высокая культура. Музеи в советское - да и в постсоветское - время восприняли способы существования дворянской культуры, сохранив культурный опыт, который при ином положении дел оказался бы утерянным безвозвратно.

Мое обращение к Вам вызвано тем, что вот уже десять лет длится конфликт между Государственном музеем Востока и Международным центром Рерихов в лице его руководителя г-жи Л.В.Шапошниковой. Причина конфликта - спор о том, кто и на каких основаниях должен владеть наследием Рерихов: российское государство в лице ГМВ или общественная организация МЦР? В конфликт вовлечены многие уважаемые люди, как покойные, так и ныне здравствующие, многие общественные и государственные организации. Интересно, что история эта получает несколько одностороннее освещение: так, лишь в текущем году разнообразные стороны деятельности ГМВ подверглись критике на страницах многих изданий (см. напр. газету “Вечерняя Москва” от 15 февраля с.г., “Российскую газету” от 11 февраля с.г.), а также документ под названием “Набат совести” (Международный совет Рериховских организаций, март 2000). Также в марте 2000 года на канале ТВЦ в передаче “Слушается дело: Людмила Шапошникова против Министерства культуры Российской Федерации” ГМВ был подвергнут поношению. Мартом же датируются заявление-жалоба Президента Международной лиги Защиты Культуры г-на Ф.М.Бурлацкого Пресненскому межрайонному прокурору г.Москвы г-ну Калинину о деятельности ГМВ в отношении творчества Рерихов, обращение местных городских Рериховских обществ из множества мест бывшего СССР.

Одновременность выхода всех этих публикаций и заявлений, которые, пусть и с разных сторон, но одинаково негативно освещают деятельность музея Востока, заставила меня предположить, что имеет место организованная травля, инспирированная кем-то заинтересованным. А односторонность освещения побудила меня обратиться в музей за разъяснениями. Музейная дирекция сочла возможным ознакомить меня с существом дела, и факты показались мне вопиющими. Вот почему я обращаюсь со своим открытым письмом, которое, надеюсь, поможет наше с Вами творческое единение”. (Из письма 3. Г. Фоздик к О. В. Румянцевой от 6.04.1981 г.).

Сам С. Н. Рерих, посетив музей вскоре после открытия Кабинета, остался доволен экспозицией. Надо сказать, что еще раньше, в 1974 году была С. Н. Рерихом сформирована передвижная выставка работ его отца и собственных. Выставка имела назначение быть показанной в городах СССР и знакомить всех желающих с творчеством обоих художников. Экспозиция состояла из 282 живописных полотен, объездила многие города СССР, за несколько лет ее увидели около миллиона человек в разных уголках страны.

После открытия Кабинета в музее начали собираться не только поклонники рериховского творчества со всей страны, но и профессиональные ученые-рериховеды. Тогда возникла мысль о единой комиссии по наследию Н.К.Рериха при ГМВ на базе мемориального кабинета, которая и была создана в 1984 году (приказ Министерства культуры СССР № 191 от 06.05. был подписан позже, в 1986 г.). Почетным председателем Комиссии был избран С.Н.Рерих. Возглавил Комиссию вице-президент Академии художеств СССР В.С.Кеменов. Членом комиссии был и самый известный рериховод и друг семьи Рерихов П.Ф.Беликов (из Эстонии), переписывавшийся еще с Н.К.Рерихом. Он был в тесном контакте с О.В.Румянцевой, о чем говорит их переписка с 1979 г. по 1982 г. (год его ухода из жизни), всего 35 писем, в которых он выражает полное согласие с всеми шагами, которые предпринимала Ольга Владимировна в процессе становления мемориального кабинета.

Годы, прошедшие с открытия мемориального кабинета Н.К.Рериха, музей вел активную экспозиционную и научно-просветительскую работу по творчеству Н.К. и С.Н.Рерихов. Об этом говорит перечень выставок, изданий,конференций.

Когда мемориальный кабинет Н.К.Рериха при музее Востока только открылся, сразу же стало понятно, что он являет собой как бы “музей в музее”. Решено было разрабатывать концепцию музея Н.К.Рериха как филиала ГМВ - филиала и потому, что основой его должен был стать дар г-жи Кэмпбелл-Стиббе музею Востока, и потому, что связь Н.К.Рериха и его семьи с Востоком неоспорима. Недаром ведь и постоянная экспозиция музея сегодня символически повторяет путь рериховской экспедиции по Азии - сначала Индия, потом Центральная Азия - Тибет, Монголия, Бурятия. Святослав Николаевич приветствовал все музейные начинания, участвуя во всех научных конференциях в музее и во многих заседаниях комиссии по наследию в каждый свой приезд. На последнем заседании комиссии с его участием в мае 1987 г. обсуждался вопрос о создании при ГМВ рериховского филиала (имеется протокол этого заседания). На последнем подготовительном этапе (уже на уровне Совета Министров СССР) в Индию, в Бангалор, Совет Министров СССР отправил представительницу Комиссии по наследию профессора ИСАА при МГУ Н.М.Сазанову (беседа с С.Н.Рерихом была записана и заверена советским консулом в г.Мадрасе). Согласно Проекту постановления Совета Министров, Центр-музей Н. К. Рериха, филиал ГМВ, имел двойной статус - государственной и общественной организации. Собственно музейная часть, т.е. хранение и сохранность, экспонирование, изучение и реставрация картин, была государственной задачей, а в общественную входили бы: Институт объединенных искусств, детские секции, клуб любителей Рериха, Московское Рериховское общество, Международная Ассоциация “Мир через культуру”, два научных центра (традиционной восточной медицины и философии), музыкальный клуб, который носил бы имя Елены Ивановны Рерих. Для этой цели государственно-общественной организации было предложено здание на ул. Неглинной, д. 14-8 тыс.кв.м. Согласно неоднократным просьбам С. Н. Рериха, единственного наследника своего брата Юрия, квартира Ю. Н. Рериха со всеми художественными ценностями должна была стать квартирой-музеем в качестве отдела создаваемого большого музея Н. Рериха.

Все переменилось в один миг, когда вдруг было принято совершенно иное постановление - о создании Советского фонда Рериха (СФР) и общественного музея при нем. Однако, поскольку речь изначально шла о совершенно другой организации, то все переговоры о передаче музею Востока здания на ул.Неглинной, 14 были прекращены, как и снялся сам собой вопрос о квартире Ю.Н.Рериха, так как С.Н.Рерих просил именно государственной организации передать все культурно-художественные ценности, оставшиеся после ухода из жизни его брата. А СФР со временем было обещано Моссоветом здание по ул.Маркса-Энгельса (ныне Малый Знаменский переулок), д. 3/5, так называемая усадьба Лопухиных, с условием проведения в нем реставрации.

12 ноября 1989 года Святослав Николаевич Рерих поздравил членов правления с созданием СФР (кстати, правление, сформированное Л.В.Шапошниковой, не включило в свой состав почти никого из комиссии по наследию семьи Рерихов), пожелал фонду всяческих успехов, при этом Л.В.Шапошникова оговорила приоритетное право Фонда “самостоятельно решать вопросы об издании, переиздании, комментировании, экспертизе, экспонировании и ином публичном использовании данного наследия, включая символику Рериховского движения, письма и другие архивные материалы”, что сразу вызвало недоумение авторитетных юристов. Здесь же С.Н.Рерих заметил: “Естественно, что это мое решение не распространяется на ту часть наследия, которая в законном порядке была передана моими родителями, моим братом или мною другим организациям или гражданам”. Своими доверенными лицами в бюро правления СФР С.Н.Рерих назначил рериховедов Ростислава Борисовича Рыбакова и Людмилу Васильевну Шапошникову. При этом им было оговорено некоторое условие: передав представителям СФР — г-же Шапошниковой и г-ну С.Ю.Житеневу (тогда Генеральному секретарю СФР) прах родителей, он взял с них обещание о захоронении праха в Москве на основе православного обряда, и об установлении на месте захоронения рериховского мемориала.

Тогда же, а именно 20 ноября 1989 года, С.Н.Рерих в последний раз побывал в мемориальном кабинете Н.К.Рериха в ГМВ (магнитофонная запись беседы, при которой присутствовало более 20 человек, хранится в Кабинете). С. Н. Рерих сказал тогда, отвечая на вопросы о судьбе выставки (тех самых 282 работ своих и отца), такие знаменательные слова: “Она будет показана здесь, она будет показана, может быть, где-нибудь поблизости и затем постепенно, постепенно работы эти, я думаю, перейдут в собственность музея... Кроме одной-двух картин, которые будут изъяты и посланы в Индию...Мы ценим ваше отношение, ваши добрые слова. Я уверен, что они останутся в достойных руках и будут нести свои добрые пожелания всем тем, кто их у видит... Выделим несколько вещей, которые перейдут в Индию и, затем, остальные могут найти пристанище здесь, у вас...Я думаю, что экспозиция развернута удачно. Я уверен, она принесет много радости всем людям, которые смогут ее увидеть. Экспозицию, как мы знаем, трудно развертывать в большом масштабе. Но, в данном случае, я должен отдать справедливость всем тем, кто в этом участвовал, что они прекрасно справились с этой задачей и представили нам прекрасную экспозицию. Будем надеяться, что может быть еще какие-то новые вещи пополнят это собрание. Но уже и так здесь довольно много материала. Спасибо вам всем за то, что вы с таким интересом следили за этим, помогали этому делу и желаю Вам всего светлого и радостного, удачи в жизни”. Последние слова С. Н. Рериха в большой записи его визита обращены к заведующей мемориальным кабинетом Рериха Ольге Владимировне Румянцевой: “Спасибо, дорогая моя”.

В те же дни Советский фонд Рериха был организован и начал работать. Проработав, однако, совсем недолго, он обнаружил внутренний раскол, свидетельство чему - Протокол Ревизионной комиссии СФР № 14 от 15 мая 1991 г., в котором члены ревизионной комиссии - сами же члены СФР - выявили, что переданное С.Н.Рерихом Фонду наследие принято с грубейшими нарушениями порядка, а значит, законодательства, тем самым затрудняется контакт наследия с русским народом - а ведь именно народу, в конечном счете, считали принадлежащим свое искусство и Н.К.Рерих, и С.Н.Рерих; что прах Н.К. и Е.И.Рерих не захоронен; что наследием распоряжается единолично и авторитарно г-жа Л.В.Шапошникова; что в Фонде имеет быть элементарная “текучка кадров”, недопустимая при музейном хранении и при подлинно научной работе.

К тому моменту, когда протокол ревизионной комиссии был вынесен на рассмотрение Ученого совета по наследию семьи Рерихов (совет состоялся 20 июля 1991 г.), от руководства СФР отказались и г-н Р.Б.Рыбаков, и г-н С.Ю.Житенев. Это сделало невозможным осуществить пожелания С.Н.Рериха, доверившего ведение дел, как мы помним, своим представителям - г-же Шапошниковой, г-ну Рыбакову и г-ну Житеневу.

26 июля 1991 г. в газете “Московский художник” (№ 26) вышло интервью с председателем ревизионной комиссии СФР г-жой А.Юферовой под названием “Фонд Рерихов или Шапошниковой?”. Одним из грубейших этических нарушений А.Юферова считала нарушение воли Святослава Николаевича Рериха.

Еще раз обратим внимание на то, о чем писал С.Н.Рерих: “В целях обеспечения научного, демократического и всестороннего подхода к решению Фондом всех вопросов, связанных с изданием и другим использованием наследия семьи Рерихов, я рекомендую Бюро Правления Фонда сформировать группу экспертов в составе пяти человек, включив в нее вышеуказанных доверенных лиц”. Никакой подобной группы создано не было, а часть архива Рерихов, привезенного из Индии, хранилась на квартире у г-жи Л.В.Шапошниковой.

Летом 1991 г. г-жа Л.В.Шапошникова летит в Швейцарию к г-же К.Кэмпбелл-Стиббе и рассказывает дарительнице, что в музее Востока картины плохо вывешены, образ Н.К.Рериха искажается, мемориальный9 кабинет закрыт, а его философское наследие не только не пропагандируется, но и не принимается. Г-жа К.Кэмпбелл-Стиббе должна была, по мысли г-жи Шапошниковой, отозвать свой дар из музея и передарить его СФР. То же самое г-жа Шапошникова сообщила и С.Н.Рериху.

Вернувшись в Россию, г-жа Л.В.Шапошникова выяснила, что происходящими в СФР делами после знакомства с представленными ревизионной комиссией документами заинтересовались Прокуратура СССР и ОБХСС. Но тут кстати прекратил свое существование СССР, а вместе с ним, как советская организация, умер естественной и безболезненной смертью Советский фонд Рериха. 17 декабря 1991 г. образовался Международный центр Рериха, который объявил о своем правопреемстве от СФР. Но поскольку учредители СФР - организации и частные лица - не участвовали в ликвидации СФР, не была создана ликвидационная комиссия, не было проведено общее собрание членов СФР, необходимого по уставу самого СФР для каких-либо реорганизаций, МЦР не являлся правопреемником СФР, о чем заявило Управление по делам общественных и религиозных объединений 17.02.92 г. (док. № 11-557/0).

Невозможность считать МЦР правопреемником СФР подтвердило и Министерство юстиции распоряжением № 23/16-01 от 01 февраля 1993 г. за подписью Заместителя министра г-на Г.Г.Черемных.

30 января 1993 г. в Бангалоре умер Святослав Николаевич Рерих. Он завещал похоронить себя в Петербурге.

Но... появившаяся на похоронах г-жа Л.В.Шапошникова воспрепятствовала поездке вдовы художника г-же Девике Рани Рерих в Россию. Г-жой Шапошниковой была произнесена следующая, адресованная вдове, фраза: “Если ты поедешь в Россию, то обратно вернешься в гробу”. Более того - по свидетельству воспитанницы и секретаря Рерихов г-жи Мери Джойс Пунача в письме г-ну Р.Б.Рыбакову - “ее поведение в то время, когда Святослав находился на смертном одре, было в высшей степени вызывающим. Я, - пишет далее г-жа Мэри Джойс Пунача, - ждала, что она выступит и скажет хоть несколько слов на русском языке, но она не прореагировала и фактически стремилась осмотреть мастерскую и упаковать вещи”. Чуть выше она пишет: “мадам думает сейчас отозвать назад все вещи и открыть большой центр в Индии, ибо она потеряла все надежды, связывавшиеся с Людмилой”.

В июне 1993 г. г-жа Девика Рани Рерих обратилась к Президенту России Б.Н.Ельцину с телеграммой, в которой были такие слова: “Прошу Вас взять под Вашу личную защиту все наследие, переданное российскому народу моим покойным мужем Святославом Николаевичем Рерихом, и передать это наследие полностью под контроль государства, желательно в лице Министерства культуры Вашей страны. Я в высшей степени недовольна г-жой Людмилой Шапошниковой, которая была чрезвычайно груба со мной в то время, когда мой муж находился на смертном одре. Однако, наследие семьи Рерихов принадлежит не г-же Шапошниковой, а народу великой России”. Далее, 3 октября 1993 г. вдова Рериха вновь обращается к Президенту России, прося его рассматривать дело о наследии Рерихов “как исключительно срочное и серьезное”. В тот момент г-жа Девика Рани Рерих была готова отозвать все наследие Рерихов в Индию, назвав поступки г-жи Л.В.Шапошниковой “безобразием”. Г-жу Шапошникову вдова художника прямо обвинила в том, что последняя воля г-на С.Н.Рериха - захоронить его в Петербурге - не была исполнена.

Отклики на выступление вдовы С.Н.Рериха были весьма странными. Саму г-жу Девику Рани Рерих объявили - видимо, с легкой руки г-жи Шапошниковой - пребывающей в прострации и неспособной посылать телеграммы. Г-жа Мэри Джойс Пунача получила репутацию воровки, незаконно присвоившей наследство после смерти Девики Рани Рерих, хотя она предъявила три (!) завещания, сделанных Девикой в Бангалоре, в Дели и в Швейцарии. В настоящее время все обвинения г-жи Мэри Джойс Пунача, связанные с наследством, сняты индийским судом. А мадам Девика Рани Рерих продемонстрировала свою полную дееспособность уже своим сорокаминутным выступлением после похорон мужа — в нем была повторена история с захоронением С. Н. Рериха не в Петерберге из-за г-жи Шапошниковой, и заявлено о недоверии к ней.

Тем временем и г-жа К. Кэмпбелл-Стиббе круто поменяла свое отношение к г-же Шапошниковой, которая позволила себе неуважительно отозваться о ней при ее друзьях. Г-жу Шапошникову попросту выгнали из дома, а г-жа Кэмпбелл 3 декабря 1993 г. писала хранителю мемориального Кабинета в музее Востока О.В.Румянцевой: “Не думаете ли Вы, что есть способ защитить рериховские материалы, которые Шапошникова привезла из Индии??? Мы (имеется в виду г-жа К.Кэмпбелл-Стиббе и ее сотрудница г-жа Ингеборг Фричи) понимаем, что они не защищены достаточно хорошо”.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 4 ноября 1993 г. (№ 1121) был создан Государственный музей Н.К.Рериха как филиал Государственного музея Востока. Филиалу было предложено разместиться в усадьбе Лопухиных (ул.Маркса-Энгельса, Ныне Мал. Знаменский пер., 3/5) и предоставить место для МЦР - служебный флигель здания, в котором он тогда и размещался. То, что, как мы помним, МЦР уже претендовал к тому времени на основное здание усадьбы, было признано незаконным еще ранее, о чем сообщает письмо Заместителя Председателя Совета Министров правительства РФ А.Чубайса Президенту РФ Б.Н.Ельцину (от 25 мая 1993 г., № 1214 п-П5): поскольку усадьба является федеральной собственностью, а договор аренды МЦР заключил с исполкомом Моссовета, который попросту распорядился тем, что ему не принадлежит, договор аренды недействителен. Постановление Правительства Москвы № 198 от 9 марта 1994 г. “Об Использовании памятника архитектуры XVII-XIX вв. “Усадьба Лопухиных” по адресу: Мал. Знаменский пер., д. 3/5 (бывшая ул.Маркса-Энгельса)” также гласит о передаче здания музею Востока для создания Музея Н.К.Рериха. Таким образом, музею и Центру было предложено мирно сосуществовать и делать общее дело. Деньги на реставрацию были выделены отдельной строкой в бюджете. Однако Шапошникова выставила пикеты, не допустившие к зданию строителей-реставраторов.

Музей Востока был готов выполнить распоряжение Правительства РФ и Правительства Москвы и обратился к Председателю Госкомимущества А.Б.Чубайсу и мэру Москвы Ю.М.Лужкову с просьбой передать “Усадьбу Лопухиных” в оперативное управление ГМВ. Однако Госкомимущество приостановило передачу усадьбы музею, поскольку МЦР обжаловал Постановление совета Министров Правительства РФ в судебном порядке.

Началась судебная эпопея. Из пяти судебных процессов три были выиграны ГМВ, в том числе последний суд не уровне Президиума Высшего Арбитражного суда, который принял окончательное решение -отказать МЦР в иске. Суть дела в том, что усадьба Лопухиных является федеральной, не городской собственностью, а посему распоряжаться ею Мосгорисполком не имел полномочий, тем более сдавать в аренду на 49 лет! Государственный музей Востока честно ждал решения суда, а Шапошникова тем временем занимала этаж за этажом путем элементарного... захвата здания.

Итак, прав на недвижимое имущество, т.е. на здание Усадьбы Лопухиных, у МЦР нет, хотя МЦР по си поры пребывает в здании и не оказывает желания освобождать его для музея Востока - для Музея Н.Рериха - филиала ГМВ.

Напомню, что МЦР претендует, главным образом, на владение картинами, личными вещами и архивом семьи Рерихов. Все наследие Рерихов можно условно классифицировать по следующим пунктам:

а) предметы, подаренные музею Востока г-жой К. Кэмпбелл-Стиббе и хранящиеся в Государственном музее Востока (в мемориальном Кабинете И. К. Рериха, в постоянной экспозиции и в запаснике музея);

б) 282 живописных полотна кисти Н.К. и С. Н. Рерихов, составлявшие передвижную выставку Рерихов, которая с 1974 года была показана во многих городах СССР, хранящиеся с 1984 года в ГМВ и частично выставленные в постоянной экспозиции и Кабинете Рериха;

в) предметы, подаренные лично С. Н. Рерихом Советскому фонду Рериха;

г) предметы, вывезенные г-жой Л.В. Шапошниковой из Индии после кончины С. Н. Рериха.

Подарки, сделанные самим С. Н. Рерихом СФР, вместе с предметами, вывезенными г-жой Л. В. Шапошниковой из Индии после кончины г-на С. Н. Рериха, составили экспозицию общественного музея Н. К. Рериха при Международном Центре Рериха. Однако в связи с тем, что МЦР не является правопреемником СФР, подаренное С. Н. Рерихом существует в МЦР на непонятных основаниях. Строго говоря, МЦР и г-жа Шапошникова могут претендовать лишь на вещи, вывезенные г-жой Шапошниковой из Индии тогда, когда г-н С. Н. Рерих умирал, а г-жа Шапошникова вместо прощания занималась упаковкой.

Главный же камень преткновения - картины с передвижной выставки. В Москве эти картины находятся с 1974 г. и состояли, по распоряжению Министерства культуры, на учете ВПХО им. Вучетича. В музее они хранятся, без всякого противоречия с желаниями С. Н. Рериха, частично с 1980 г., частично с 1984 г. СФР организовался, как мы помним, в 1989 г. и уже по этой причине не являлся ни владельцем, ни временным хранителем полотен. Поэтому особенно странно звучит утверждение о том, что ГМВ... украл картины у МЦР. В мае 1989 г. (30.05.89 г.) Приказом Министерства культуры СССР состоялась официальная передача картин из ВПХО им. Вучетича уже в музейное хранение.

Приказом № 633 от 13.09.99 г. Министра культуры РФ г-ном В.Ф. Егоровым была подтверждена правомерность включения 282 картин Рерихов в состав государственной части Музейного фонда Российской Федерации в 1993г., т.е. сразу после смерти г-на С.Н. Рериха. Какие-либо юридические документы, в которых высказывалось бы нежелание г-на С.Н. Рериха при жизни хранить наследие семьи Рерихов в ГМВ, отсутствуют.

Более того: последний приезд С.Н. Рериха в Москву состоялся в ноябре 1989 г., т.е. спустя пять месяцев после передачи картин из ВПХО им. Вучетича в ГМВ. 12 ноября 1989 г. С.Н. Рерих поздравил СФР с Днем рождения, а 20 ноября, через восемь дней после этого, побывав в музейном мемориальном Кабинете, г-н С.Н. Рерих выразил удовлетворение работой Кабинета и условиями хранения картин, сказал, что полотна понемногу должны стекаться на хранение в музей. Слова г-на С.Н. Рериха я уже цитировала.

То, что МНР не является правопреемником СФР и, соответственно, не имеет права владеть собственностью скончавшегося фонда, подтверждено юридически. Об этом гласит распоряжение Министерства юстиции РФ № 23/16-01 от 01.11.93 г., которым не подтверждается та часть Устава МЦР, где как раз говорится о его правопреемстве СФР. СФР как бывшая советская организация перестала существовать, и все ее имущество, согласно закону, стало собственностью государства. А в документе г-на С.Н. Рериха относительно этих полотен сказано, что они адресуются СФР, которого больше нет и правопреемником которого МЦР не является.

Итак, 282, а не 288, как указывается в публикациях и в документе под названием “Набат совести”, картины Рерихов не могут быть переданы МЦР по следующим причинам, каждая из которых в отдельности -самодостаточна:

1. МЦР не является правопреемником СФР;

2. На момент написания “дарственной” обязательным условием было поставлено захоронение Н. К. Рериха и Е.И. Рерих в России, что не было выполнено в течение нескольких лет. В настоящее время захоронение сделано в полном противоречии с православным обрядом - не на кладбище, а перед зданием МЦР -как горестно шутят “на клумбе”.

3. С. Н. Рерих хотел, чтобы наследием Рерихов распоряжались, помимо г-жи Шапошниковой, еще г-да Р. Б. Рыбаков и С. Ю. Житенев, при этом г-н Р. Б. Рыбаков отказался от сотрудничества с г-жой Шапошниковой, как и С.Ю. Житенев. Как писал в своем заявлении об уходе из правления Р.Б. Рыбаков “по нравственным причинам”.

4. Г-н С. Н. Рерих хотел также, чтобы для распоряжения наследием в СФР было создано правление из 5 человек, в которое обязательно должны были войти его доверенные лица Р. Б. Рыбаков и С. Ю. Житенев, что также не было выполнено. Далее. Лично у меня есть существенные основания предполагать, что так называемая “дарственная” СФР была написана г-ном С. Н. Рерихом в результате психологического давления, оказанного на него со стороны г-жи Л. В. Шапошниковой. Чуть позже я поясню сказанное. Ведь в свой последний приезд он так и не смог проконсультироваться с человеком, который первым в СССР получил - для Государственного музея Востока -рериховскую коллекцию в 1974 - 1977 гг., т.е. с г-ном Г. П. Поповым. Напомню, что “дарственная” была написана через некоторое время после последнего визита г-на С. Н. Рериха в Москву, а именно тогда, когда г-жа Л. В. Шапошникова приехала в Бангалор и рассказала г-ну С. Н. Рериху, что картины в ГМВ не экспонируются, мемориальный Кабинет закрыт, что ГМВ профанирует философию Рерихов, а это являлось ложью.

Именно потому, что МЦР не является правопреемником СФР, ГМВ после смерти г-на С. Н. Рериха и поставил полотна, бывшие в музее на временном хранении, на постоянный учет, поскольку со смертью владельца они оказались бесхозными.

Между прочим, г-жа Шапошникова делала все возможное, чтобы г-н С.Н.Рерих не попал в свой последний приезд в музей Востока - он настоял на своем визите в музей через две недели после приезда в Москву. Эти слишком явные усилия и дают мне право подозревать, что г-н С.Н.Рерих принял свое решение о передаче наследия СФР не вполне добровольно. Его поселили на правительственной даче на Воробьевых горах, попасть к нему можно было лишь по пропуску, выписанному г-жой Л.В.Шапошниковой. Когда его навестила с официальным визитом группа из Министерства культуры во главе с г-ном Н.Губенко, Святослав Николаевич обратился к г-ну Г.П.Попову, тогда начальнику управления ИЗО - тому самому Г.П.Попову, который в 70-е годы был директором ГМВ и привез в музей дар г-жи К.Кэмпбелл-Стиббе. “Мне необходимо с вами поговорить, только не в этой суете”, - сказал Святослав Николаевич. “Где? Когда?” - спросил Генрих Павлович. - “Завтра, и если можно -утром, в одиннадцать часов”. Приехав “завтра”, на встречу с г-ном С.Н. Рерихом, г-н Г.П. Попов выяснил, что в пропуске (который выписывала только Шапошникова) ему отказано. Встреча не состоялась.

Мы не знаем, что именно было сказано г-ну С. Н. Рериху относительно причины этой “невстречи”. Однако вполне вероятно, что было сказано нечто нелицеприятное - иначе почему г-н С. Н. Рерих не выказал в дальнейшем, при возможности, свое удивление?

Телефон г-на С. Н. Рериха держался в тайне, и лишь случайно номер узнала Генриетта Михайловна Беляева, друг и постоянная переводчица Рерихов и г-жи К. Кэмпбелл-Стиббе. Трубку взяла г-жа Мэри Джойс Пунача - это была вторая счастливая случайность, ведь телефон охраняли доверенные люди г-жи Шапошниковой. “Как, вы в Москве? - удивлению г-жи Мэри Джойс Пунача не было предела. - Мы просили в телеграмме, чтобы нашей сопровождающей были именно вы, но нам ответили, что вы вышли замуж и уехали навсегда из Москвы”. Настал черед удивляться г-же Г. М. Беляевой — ведь все это было чистой выдумкой.

Но Святослав Николаевич Рерих все же настоял тогда, в ноябре 1989 г., в свой последний визит в Москву, в Россию, на встрече в мемориальном Кабинете Н. К. Рериха в музее Востока.

Наш рассказ вернулся к началу - к тому самому ноябрю 1989 г., когда образовался СФР и обозначился конфликт между ним и музеем Востока, а г-н С.Н.Рерих поздравил СФР с образованием и выразил пожелание, чтобы семейные ценности понемногу собирались в музее Востока. В конфликт оказались втянуты и Президенты России, сначала г-н Б.Н.Ельцин, а затем и г-н В.В.Путин, и Председатель Правительства РФ, и мэр Москвы, и многие другие официальные и частные лица - те, кому просто дорого наследие Рерихов. Вдохновителем конфликта была и остается поныне г-жа Л.В.Шапошникова.

Перед г-ном С.Н. Рерихом за нее ручался г-н Р.Б. Рыбаков - давний друг Святослава Николаевича, директор Института Востоковедения РАН. Зная организационные способности г-жи Л. В. Шапошниковой (в них и у нас нет никакого сомнения: чтобы инспирировать такую масштабную травлю музея Востока, нужно иметь массу энергии!), которая, к тому же, ушла на пенсию и могла посвятить созданию музея Н. К. Рериха все свое время, г-н Р. Б. Рыбаков настоял на ее кандидатуре перед г-ном С. Н. Рерихом (который, по рассказу самого Ростислава Борисовича, очень в этом сомневался). Потом ему пришлось просить за это прощения... А когда г-жа Шапошникова вывозила - еще при жизни, заметим, Святослава Николаевича, - из Индии архив и картины Рерихов, Святослав Николаевич сказал: видел во сне своего отца голым...

Все то, о чем я пишу, имеет под собой документальную основу: здесь нет ни одного слова, за которым не стоял бы документ или свидетельство очевидцев. Нет в живых ни г-на С.Н.Рериха, ни его вдовы, умерла и г-жа К. Кэмпбелл-Стиббе, но живы и готовы рассказать правду другие участники событий.

А правда состоит в том, что наследие Рерихов должно, по желанию самих художников, принадлежать русскому народу. Народу - а не “общественной организации”, которая по статусу вольна распоряжаться своим имуществом как ей угодно, т.е. дарить и продавать его. Естественной формой знакомства всех, кто интересуется наследием Рерихов, с их творчеством, является государственный музей. В руках г-жи Л. В. Шапошниковой наследие Рерихов служит не их глубоко человечной идее - “Мир через культуру”, а чисто сектантскому пониманию рериховского мировоззрения.

Правда также и в том, что наследие Рерихов, будучи не государственной, а общественной собственностью, действительно подвергнется реальной опасности. И если чей-то “набат совести” и гудит по поводу того, что оно-де в опасности от того, что хранится в государственном музее, - то это уже не набат, а, по выражению Козьмы Пруткова, - фонтан. Фонтаны же рекомендуется хоть иногда закрывать. Надо же давать отдохнуть и фонтанам.

 

С уважением, В. Калмыкова