Деньги тоже исчезли. Общество оказалось перед острым кризисом. Необходимо было найти замену Фелту и восстановить престиж теософов. И такую замену нашли. Это был обнищавший барон де Пельм. Вернее, не сам барон, а его труп. Барон уемр, а его труп начал свои “загробные” скитания по Нью-Йорку. Барона решили кремировать и соблюсти при этом “восточный” ритуал. Ритуал, по замыслу Блаватской, мог восстановить веру в “таинственные силы” теософов. Но кремация тогда еще была незнакома Америке, и полиция запретила сожжение. С драгоценным трупом теософы носились почти полгода. Его замораживали, потом бальзамировали, читали над ним заклинания. И, наконец, полиция сдалась.

— Делайте, что хотите,—сказал Олкотту полицейский комиссар,— но чтобы это безобразие кончилось. Я больше не потерплю этого дурацкого трупа у себя в городе.

...В июле 1877 года на улицах Нью-Йорка появились странные люди. Они были завернуты в белые бурнусы; из-под которых поблескивали загадочные глаза. Пришельцы оказались арабами. Они не знали английского языка и знаками просили есть. Их было ровно тринадцать, ни больше ни меньше. По городу ходили слухи, что арабы потерпели кораблекрушение где-то около Нью-Йорка. Никто ничего о них определенного не знал. Никто, кроме Блаватской и Олкотта.

— По всей видимости, они ищут нас,—сказал Олкотт. — В их беспорядочных блужданиях по городу есть какая-то целенаправленность. Надо им помочь.

Полковник был настроен более скептически и промолчал. Через неделю в Нью-йоркской гавани бросил якорь корабль с Тринидада. Его капитан сообщил, что тринадцать руководителей мятежа во французских владениях в Африке сбежали, скрываясь от преследований.

Теософы были в отчаянии. Ни Америка, ни Европа их не желали признавать. Теперь оставалась только Индия. Как удалось выяснить Олкотту, в Индии существовало общество, которое называлось “Ария самадж”.  Во главе общества стоял свами Даянанд. “Ария самадж” конца XIX века была индуистской просветительской организацией, призывавшей к возрождению древней культуры Индии. При известии об “Ария самадж” фантазия основателей Теософского общества вновь неудержимо заработала. Олкотт назвал “Ария самадж” “одним из величайших и благодетельнейших религиозно-философских братств, когда-либо организованных”. А Блаватская объявила свами Даянанда “адептом оккультного гималайского братства”. Теперь при помощи “Ария самадж” теософы решили создать “универсальное братство рас”. Их намерение присоединиться к “Ария самадж” повергло в паническое настроение правоверных индусов, в том числе и свами Даянанда. Последний никак не мог взять в толк, что нужно этим странным европейцам от “Ария самадж”. Он выслал Олкотту и Блаватской программу организации. В ней ничего не было ни “от “гималайского братства”, ни от оккультных наук. Но теософов это не остановило. Их неудержимо влекла к себе эта организация с ее проповедью древней ведической религии. Это было так таинственно, можно было изобрести такие ритуалы и, наконец, возвыситься над простыми смертными.

— Теперь мы на верном пути,—прошептала Блаватская.—Разве люди в таких одеждах могут быть обычными или ординарными?

— Вы правы, как всегда,—ответил Олкотт. Несмотря на легкое недоумение и испуг при первоначальном известии о прибытии столь странных друзей, самаджисты были полны чувства гостеприимства. В колониальном Бомбее прибытие основателей теософии стало сенсацией № I. Блаватскую и Олкотта осаждали журналисты, профессора различных наук, английские чиновники. Христианские миссионеры насторожились. Эти двое явно подрывали устои христианской религии, присоединившись к организации язычников. Настороженность вскоре перешла во вражду.

Он уже жалел, что так легкомысленно связался с людьми, о которых знал так мало. Правда, немалую роль при этом сыграли деньги, которые они ему высылали на нужды организации. Но денег было немного, и оплатить его терпения они не могли. Терпение это через несколько лет пришло к концу. Олкотт и Блаватская впали в буддизм. Этого правоверный индус им уже простить не мог. “Адепт” действовал быстро и решительно. Он издал циркуляр, которым запретил самаджистам общаться с теософами, “такими атеистами, лгунами и эгоистами”.

Теософы нуждались в деньгах, но достать их было трудно. Олкотт занялся было торговой деятельностью. Он решил экспортировать в Америку индийские статуэтки, шкуры тигров и духи. Но затея принесла сплошные убытки. Тогда они стали обивать пороги княжеских дворцов. Каждого индийского раджу или махараджу Блаватская подозревала в связях с Белым гималайским братством. Пышные одежды раджей, их дворцы и драгоценности производили на Блаватскую неотразимое впечатление. Вырождающихся самодуров, страдающих патологическими пороками, она принимала за представителей особой расы. Князья принимали ее по-разному. Одни не пускали ее на порог, другие откупались подачками, третьи предлагали деньги, если Блаватская продемонстрирует свою “силу”. Но это не поколебало ее веры в их “избранность”.

Олкотт расширял территорию Адьяра и строил новые здания. Была заложена большая библиотека. Члены общества читали лекции по индийской философии, комментировали тексты древних источников и участвовали в заседаниях Индийского национального конгресса. В 1891 году Блаватская умерла в Лондоне. Олкотт пережил несколько неприятных месяцев, опасаясь, что тень Блаватской навсегда поселится в Адьяре. Но этого не случилось. Правда, неприятности все-таки были, но они имели несколько иной характер. На мировую арену деятельности по совершенствованию человечества вырулила Катарина Тингли в сопровождении семи преданных сподвижников. Она основала Вселенское братство. Теософскому обществу в нем она отвела второстепенное место. Этого Олкотт не мог ей простить. Более того, в самом Теософском обществе началась драка за высокие посты. Олкотт был в отчаянии и наконец пригрозил коллегам, что покинет свое износившееся тело. Запахло еще одним скандалом. Постепенно страсти улеглись, и с 1897 года в обществе воцарился мир. На радостях воздвигли статую Блаватской и учредили День белого лотоса в честь годовщины ее смерти. В первый же такой день накормили 300 бедных рыбаков. Пользуясь мирной обстановкой, президент общества начал вести несколько рассеянный образ жизни. Он регулярно посещал приемы и ужины в городе. Особенно ему нравились балы. Там он много танцевал и ухаживал за молодыми англичанками. Таинственные силы больше не смущали его душу. В феврале 1907 года он легко покинул свое износившееся на балах и приемах тело. Президентом стала Анни Безант. Президенты сменялись на своих постах, общество продолжало работать как просветительская организация с религиозным уклоном. Отделения общества были созданы во многих странах мира, там, где интересовались культурой древней Индии и ее философией.

Началась вторая мировая война. Фашистская Германия оккупировала Европу, а императорская Япония— Азию. К дыму пожарищ и взрывов примешался едкий дым газовых печей и крематориев огромных концлагерей. Миллионы людей гибли не только на войне. Их расстреливали и сознательно уничтожали новые хозяева Европы и Азии. Пацифисты из Теософского общества проповедовали абстрактный мир и всеобщее братство. На фоне происходившего это выглядело смешно и нелепо. Нужна была активная борьба против фашизма и войны, но теософы были не в состоянии ее вести. Однако немецкое гестапо прекрасно понимало, на чьей стороне симпатии членов общества. Они запретили деятельность общества сначала в Германии, а затем в оккупированных европейских странах: Франции, Голландии, Бельгии. Многие руководители общества погибли в фашистских застенках. Другие были арестованы за укрывание евреев. В Индии теософы пожертвовали тысячу фунтов стерлингов пострадавшим от войны. В 1942 году над Индией нависла угроза вторжения японских войск. Из Адьяра спешно эвакуировали архивы. Американцы по требованию своего консула покинули городок и укрылись в горах. Над всем миром бушевала война, а в Адьяре по-прежнему работали группы по созерцанию, читали вслух “Бхагават Гиту”, пели священные гимны и изучали жизнь основателей религии. Спокойствие Адьяра не было потревожено и тогда, когда английские самолеты на бреющем полете расстреливали демонстрации борцов за независимость Индии, а танки давили восставших крестьян. Жизнь в городке текла своим чередом. Она не нарушилась, когда после войны страна сотрясалась от погромов и индусско-мусульманской резни, инспирированных английскими властями. Правда, члены общества выступали с лекциями о религиозном мире и помогали беженцам—индусам и мусульманам. Борьбу за установление мира между индусами и мусульманами Индии в свое время начала Анни Безант, чье имя прочно связано с Адьяром и национально-освободительным движением.