Для понимания харбинской
миссии Н.К. Рериха придется еще раз возвратиться к ноябрьским событиям
1934 года, которые сотрясли весь Русский Китай (а позже докатились и
до Америки) и фактически предрешили судьбу Маньчжурской экспедиции.
Что же произошло в Харбине? Почти
одновременно три русскоязычные газеты, существующие на японские концессии,
— “Харбинское Время”, “Возрождение Азии” и “Наш Путь” опубликовали клеветнические
статьи. Они были направлены не только против Н.К. Рериха, но и той части
русской эмиграции на Дальнем Востоке, которая сумела “оценить миссию
этого великого Посла, несущего им веру и надежду на идущие исторические
события и грядущее освобождение” родины [42]. На Рериха посыпался шквал
обвинений в том, что он является представителем “тайных сил”, легатом
Великого Белого Братства — АМОРК (Античного Международного Ордена Розы
и Креста* (Русский вариант расшифровки аббревиатуры. AMORC — Ancient
Mystical Order Rosae Crucis, Древний Мистический Орден Розы и Креста.
В 30-е годы штаб-квартира Ордена Розенкрейцеров находилась в Калифорнии,
США)).
В
первой же своей публикации газета “Харбинское Время” ставила риторический
вопрос, на который никакого ответа не требовалось:
“Не связан ли приезд академика
Рериха сюда с образованием нового государства Маньчжоу-Го?” (17.11.1934).
После редакционной статьи были помещены фотокопии писем Н.К. Рериха,
адресованные его брату в Харбин. Взрыв подозрительности основывался
на том, что в посланиях к В. К. Рериху встречались непонятные выражения
об “Учителе М.”, кооперативе “Белуха” и рекомендация “до срока побывать
на службе у Чжан Цзолина”. Что такое “Белуха”, помимо того, что это
название самой высокой горы на Алтае, эмиграция не знала. Зато все прекрасно
были осведомлены о китайском генерале Чжан Цзолине, который, будучи
маньчжурским наместником, в начале 20-х предпринял попытку объединиться
с бароном Унгерном для свержения правительства Монголии.
Одно
из этих писем представляется настолько важным, что будет уместно привести
весь практически полный его текст, восстановленный по газетным оттискам
(в самой газете напечатаны разрозненные выдержки).
“Катори
Мару, 12 января 1925. Родные мои, приближаемся к Цейлону. Опустим это
письмо на борту — пусть оно на том же корабле плывет к Вам. В последнем
письме П.А. [Чистяков] жалуется на материальное положение. Пока мы не
признаем, что материальные испытания на благо, до тех пор нам трудно
идти вперед. А между тем, сейчас в мире происходит такая перемена, что
и мы не должны отставать в понимании.
Не
могу доверить бумаге многое происходящее, но одно можно сказать, что
мы на границе совершенно новых достижений. Уже слово “Белуха” произнесено
на бумаге, и невидимый шаг к Сибири уже сделан. Все протекает в правильных
сроках, и вы не поверили бы, если бы я описал только что бывшее со мною
в Нью-Йорке, Чикаго, Париже и Берлине. Прошло два месяца напряженной
работы и достижений. При Водящей Руке можно было сделать многое для
будущего. Слушайте чутко все происходящее в Азии. Из этого центра Мира
развернется будущее. Среди трудностей жизни мечтайте и о строительстве,
и о сельском хозяйстве, и о жизни на новых местах.
Письмо это лучше уничтожить,
ибо многое еще не следует произносить в пространстве. Пишите пока по
прежнему адресу в Дарджилинг. После мая пишите: с/о Kashmir! General
Agency. Srinagar, Kashmir, India. Они перешлют в горы, где мы будем
искать летопись о Будде и о жизни Христа в Тибете. Плывем хорошо. Шлем
Вам стрелы бодрости. Духом с Вами, Н. Рерих” [43].
Опубликованием
перехваченного письма был нанесен первый удар по планам Рериха. Началась
травля уже признанного лидера и его учреждений в Харбине — Комитета
“Пакта и Знамени Мира” и отделения издательства “Алатас”.
На следующий после “разоблачения”
день “Харбинское Время” озаглавило полосу на своих страницах “План Аморк
— создать в Сибири масонское государство”, переопубликовав повторно
те же самые выдержки из письма Рериха. Газета упивалась неизвестным
словом “Белуха”, смакуя его на все лады, и пришла к заключению, что
его таинственный смысл не что иное как название новой ложи масонов.
А сам Рерих “принадлежит к числу величайших заговорщиков, поставивших
целью овладеть всей политической властью над Сибирью” (18.11.1934).
В течение недели ежедневно газеты публиковали аналитические обзоры,
в которых разбиралась деятельность Рериха в Харбине и задачи его экспедиции
в Северную Маньчжурию и Монголию. Выводы сводились к следующему — существует
реальный план образования из Сибири, при поддержке американского капитала,
самостоятельного государства. “Это государство ложится разделом между
враждебной коммунистической стихией Европо-Азии и Императорским монолитом
Ниппон, где находит приют многотысячная масса русской эмиграции” [44].
В белоэмигрантских кругах никто не сомневался, что главой будущего “Сибирского
правительства” должен стать академик Рерих. Здесь же вспомнили и о книгоиздательстве
“Алатас”, которое распространило свое влияние на Сибирь, Китай и Японию
(директор издательства писатель Г.Д. Гребенщиков — тоже “масон”), о
неправославных взглядах Рериха и его посещении красной Москвы в 1926
году.
Как
часто и бывает в таких случаях, нет дыма без огня. Газетная шумиха имела
под собой некоторую правдивую подоплеку. За две недели до разразившегося
скандала, 2 ноября 34-го Н.К. Рерих направил через Департамент сельского
хозяйства США письмо президенту Ф.Д. Рузвельту. Вместе с письмом он
послал очерк “Да процветут пустыни” на русском языке и его английский
перевод.
Этой своей статье Рерих придавал
очень большое значение, настолько большое, что оценке оно сегодня, пожалуй,
не поддается. Девиз “Да процветут пустыни” стал жизненно важной формулой,
которая использовалась при каждом удобном случае — в письмах к сотрудникам,
в интервью прессе и в публичных выступлениях. Именно такое название
Рерих хотел вынести на обложку книги очерков, посвященной Маньчжурской
экспедиции. И конечно, это не могло быть простой случайностью. Именитый
путешественник писал о некогда цветущей стране, о которой осталось смутное
воспоминание лишь в старых китайских хрониках. Она существовала в бывших
владениях Чингисхана и со временем была поглощена пустынной Гоби. Ровно
через полгода после первого Рерих написал еще один очерк — “Сад будущего”,
где вернулся к теме оживления пустынь. Ссылаясь на авторитет другого
исследователя, Свена Гедина, он вторил ему: “Огромные пустыни Центральной
Азии когда-то были обитаемы миллионами людей и могут зацвести опять,
вызвав наружу исчезнувшие реки” [45]. Публично Рерих изложил стратегический
план образования нового азийского государства. Он даже упомянул о “шамбалинской
войне” и о вожде “с большим сердцем” [30]. Но люди еще не научились
читать между строк.
В
ответном послании 7 декабря 1934 года Г.Э. Уоллес сообщал профессору
Рериху, что “президент очень заинтересовался письмом”. И суть его вопросов
сводится к следующему: “Была ли страна, являющаяся сегодня пустыней,
покрыта деревьями, полями и более пышной растительностью, чем в настоящее
время?” [46] и “в каких монастырях, где хранятся рукописи”, в которых
дано описание страны, ушедшей в пески в XVI веке?.. Уоллес также упоминал
и о других подобных вопросах, заданных Рузвельтом г-же Е.И. Рерих. Вскоре
с Гималаев президенту Соединенных Штатов было направлено письмо. В нем
содержался ответ на запрос о “Новой Стране”. Точнее говоря, это было
пророчество, а может быть, и давно выношенный всей семьей Рерихов далеко
идущий замысел.
“Великое
государство возродится на Востоке. Это начало принесет то равновесие,
которое столь неотложно необходимо для построения великого Будущего...
Итак, наступило время реконструкции Востока... Союз народов Азии — решенное
дело, союз племен и народов будет осуществляться постоянно, это будет
нечто вроде Федерации стран. Монголия, Китай и Калмыкия создадут противовес
Японии...” [47].
По
странному стечению обстоятельств как раз 7 декабря 1934-го в дневнике
Н.К. Рериха впервые появилось упоминание о проекте “Канзас” [48]. Этот
проект — обставлен глубочайшей конспирацией, которая была, естественно,
необходима после харбинских скандалов и разоблачений. Даже в своем собственном
дневнике Николай Константинович писал иносказательно, “Требуется осмотрительность
в выражениях, чтобы не было недоразумений” (8.4.1935). Он завуалировал
понятие “Новая Страна” и заменил его на отвлеченные — “дело Канзаса”,
“штат Канзас”, “Канзас скул” и т.д. Кстати, на эту деталь уже обратили
внимание современные американские исследователи. “Определенно, что "Канзас"
не имеет отношения к Канзасу в Соединенных Штатах” [49]. Однако истинный
смысл этого географического термина у Рериха остается до конца не разгаданным.
Некоторые справедливо считают, будто бы так называлась Монголия. Если
и Монголия, то это будет только половина правды. Идея гипотетической
“страны” имела отношение к огромной пустынной территории, включающей
Внутреннюю и Внешнюю Монголию, часть Китая (провинция Синьцзян), окраинную
область Северо-Восточного Тибета и Сибирь (Алтай, Калмыкия, Тува и пр.).
Означенный ареал охватывал исконные земли буддистов и лам.
Еще
за 10 лет до Маньчжурской экспедиции в дневнике Е.И. Рерих появилась
запись: “Давайте управлять областью от Алтая до Гоби” [14]. Именно тогда
и обозначилось название для нового государства — Священный Союз Востока
(ССВ). Идея этого “Восточного Союза” выношена как самая сокровенная
и важная, главное дело всей жизни Рерихов. Упор делался на пустынные
“каракорумы”. Решено было обводнить пустыню, укрепив границы с Китаем.
Затем дать политическую свободу Монголии, т.е. провозгласить ее независимость
от соседей (в том числе от большевиков). И наконец, призвав под знамена
монголов, отстоять с оружием в руках Тибет от китайских притязаний.
Венец Плана — обнародование Священного Союза Востока в Звенигороде в
1936 или 37-м году.
Первый
этап проекта “Канзас” четко был изложен в дневнике Е.И. Рерих. Конечно
имеется в виду суть проекта, а не его название. Речь шла об аграрной
стране, которая будет ориентироваться в своей жизни на сельское хозяйство.
“Семь раз М[ория] предводительствовал
народами. Опять почти опустевшая страна получит чашу Славы. Занятые
государства упустят рождение нового государства. Позабыли, как
система озер легко дает орошение, и реки с гор могут легко нанести целую
сеть каналов. Проверив уровни земли и естественные наклоны, даже плохой
инженер догадается, как можно оросить явленную пустыню. Только
надо шире мыслить и не забывать, что многие потоки стали подземными.
Их не трудно на поверхность вызвать” [50].
Камнем
преткновения любого дела являются, конечно, люди. И в рериховском проекте
тоже надо было “думать о народе, который заселит эту пустыню”. По подсчетам
требовалось 10 миллионов “отборных людей”, чтобы в “Новой Стране” обрабатывать
землю и сеять хлеб. Не совсем понятен вопрос о национальном составе
населения. Похоже, что “отбор” предполагался по религиозному принципу.
“Новая Страна поставлена на помощи лам” [51]. Быть может, это те самые
поклонники Будды, которые готовы были сражаться на священной войне,
— монголы, русские, калмыки, буряты, татары и небольшая часть китайцев
и тибетцев.
Финансирование
проекта “Канзас” намечалось осуществить через Америку. Основной капитал
обещал предоставить Л.Л. Хорш, крупный финансист и президент Рериховского
Музея. А идеологическое покровительство ложилось на самых влиятельных
граждан США Ф.Д. Рузвельта и Г.Э. Уоллеса. В начале декабря 1934-го
Н.К. Рерих запрашивал своих сотрудников в Нью-Йорке о “Канзасе”, подчеркивая,
что “это обстоятельство чрезвычайно спешно и полезно; нужно бы знать
ваш ответ по этому канзасскому делу как можно скорей” (8.12.1934) [48].
Требовалась сумма до двух миллионов американских долларов в виде займа
на пять лет. Так определил Рерих. Ставка делалась на хозяйственную деятельность
в монгольских степях и алтайских предгорьях. “В Канзасе и уголь, и всякие
прочие ископаемые, — писал Николай Константинович. — Вы лучше меня знаете
и о скотоводстве тех мест” (8.12.1934). Прибыльная статья — разведение
животных (баранов и маралов), выращивание лекарственных и кормовых трав
(например, востреца, травы полезной для скота).
Гарантией
под займ выступает предполагаемый доход с соляных озер. При установлении
границ “Новой Страны” появится возможность дохода от таможенных сборов.
В середине января 1935-го Ю.Н. Рерих направляет письмо З.Г. Фосдик для
передачи сведений в Белый Дом. Связь с министром Уоллесом осуществляет
лично Ф.Р.Грант, сотрудница Музея, постоянно курсируя между Нью-Йорком
и Вашингтоном. Прежде чем процитировать письмо Юрия Рериха, заметим,
что в нем используются духовные имена Генри Уоллеса и Франсис Грант
— Галахад и Модра. Это штрих к разговору о конспирации и духовных взаимоотношениях.
“Уверен,
что при содействии Галахада весь вопрос примет скорый и полезный оборот.
Эти дни пытался выяснить сведения, о которых просил Модрин друг [Уоллес]
для своего физико-географического исследования: главным обеспечением
является доход с соляных озер. Так, озеро в Алашани (Чжарента-нур) приносит
Мексиканских] $ 500.000 таможенного сбора за год; Ихе и Бага Шикир-нур
в Ордосе приносят до М$ 300.000 в год; озеро Хара-мангнай приносит М$
200.000—$ 150.000 в год; Ирене Дабасун-нур столько же; Чонхор Дабасун-нур
— М$ 200.000 таможенного сбора. Имеется также каменный уголь хорошего
качества и другие полезные ископаемые, о которых сообщу дополнительно”
[52].
Не
прошло и трех дней после письма в Америку, Н.К. Рерих высказывает новое
соображение, которое дополнило “вопрос о гарантиях”. Он рекомендует
начать образование кооперативного банка. Вдогонку письму летят телеграммы.
По прошествии месяца Рерих снова торопит с банком для “Канзаса”. “Должен
быть создан банк, тогда многое станет еще проще” (22.2.1935) [48].
В
начале марта экспедиция покидает Пекин и направляется в глубь Монголии
для наблюдения за растительностью Гоби и сбора семян. Из Америки еще
нет ясных решений относительно всего проекта в целом. Уоллесу и Хоршу
недостает гарантий. Рерих же непрестанно торопит. В его дневнике слово
“Канзас” мелькает очень часто, в записях буквально на каждый день. “Опять
повторяю: Канзас, Канзас... У нас ежедневно десятки раз упоминается
Канзас. Сейчас построение этого культурного дела особенно значительно
и неотложно...” (15.3.1935).
На
фоне борьбы за “Канзас” идет подготовка к подписанию в Вашингтоне “Пакта
Мира”, предложенного Н.К. Рерихом. Этот документ в защиту культурных
ценностей во время вооруженных конфликтов утверждается странами Американского
континента 15 апреля 1935 года. От имени США его подписывает Г.Э. Уоллес
(по поручению президента Рузвельта). Но именно в силу этой международной
акции руководители Соединенных Штатов оказываются крепко-накрепко связанными
с Рерихом в глазах мировой общественности. Следовательно, любой новый
шаг, где затронуто политическое лицо целой страны, причем такой могущественной,
как Америка, должен быть тщательно выверен. Накануне подписания Пакта,
14 апреля, в Цаган Куре приходит телеграмма, которая требует у Рериха
уточнения деталей плана. Уоллес занимает выжидательную позицию, что
для политика его масштаба вполне естественно.
“Требуются
детали в состав администрации место отношение прочих штатов проценты
займа исстрачиваемые здесь и для чего дополнительные гарантии возможность
концессий и как именно гарантируется стоп Требуется средство для телеграмм
о Канзасе” (14.4.1935) [48].
На
первый взгляд текст телеграммы — просто набор слов, который способен
вызвать, по меньшей мере, смущение ума. Однако оно легко рассеивается
при внимательном изучении Записных листов Н.К. Рериха и дневников Е.И.
Рерих. Краеугольный вопрос, поставленный в телеграмме, это вопрос о
власти. Административное управление новым государством — “штатом Канзас”
— осуществляет его глава. Столица, центральный город “штата” Звенигород,
будет выстроена у подножья Белухи, на русском Алтае. Отношений с другими
“штатами”, т.е. государствами, в момент зарождения “Новой Страны” никаких
нет. В дальнейшем в состав Восточного Союза предполагается ввести Корею.
Священный Союз Востока “просуществует семь лет”, после чего преобразуется
в Страну Мории, или Содружество Майтрейи.
Получается,
“Новая Страна” приуготовлялась Рерихами для прихода грядущего Будды
— Майтрейи (!). Фантастическая, почти не человеческая по своему замыслу
идея... Рерих превзошел даже Томмазо Кампанеллу с его смелой мечтой
о “Городе Солнца”, потому что на просторах Азии должно было появиться
нечто гораздо большее, великое — Страна Солнца.
В
эмиграции за успехом Рериха зачастую следовала тень неудачи. Конечно,
это относится к его социальной деятельности, а не к художественному
творчеству. Как только Пакт в Вашингтоне был подписан, нахлынула новая
волна газетных фальшивок.
Острие атак теперь было направлено
против Г.Д. Гребенщикова, одного из сотрудников Нью-йоркского музея.
Хотя и Рериху досталось не меньше. 11 мая 1935 года “Харбинское Время”
опубликовало статью “Гребенщиков "протестует" против разоблачения Н.
Рериха”. Формальным поводом послужило письмо писателя с Помперага, озаглавленное
“Протестую!” [53] и обошедшее русскоязычную прессу Америки и Маньчжурии.
Газета намекала на “масонскую сеть” в Харбине, первоначально возникшую
вокруг Христианского Союза Молодых Людей (ХСМЛ) при посредничестве книгоиздательства
“Алатас”. (Кроме того, директор издательства Гребенщиков состоял в личной
дружбе с помощником секретаря ХСМЛ “масоном” А.А. Ачаиром-Грызовым).
Автор очередной разгромной статьи некий Романов отстаивал честь газеты,
имевшей целью “для будущей истории... поставить в известность слишком
доверчивых людей о таинственных задачах и передвижениях Н.К. Рериха,
который так энергично принялся за организацию харбинской секции Пакта
Рериха или Знамени мира для охраны культуры” [54]. Нити “масонского
заговора” вели в Москву.
“Н.К. Рерих под покровительством
"власть имущих" посещал Советскую Россию в 1926-1927 годах, как он сам
сообщает в своей книге, написанной по-английски под заголовком "Сердце
Азии", изданной в 1929 году, и благополучно вернулся за границу, что,
как известно, немыслимо эмигранту, будь он даже великим профессором,
великим художником или великим писателем” [54].
Как могли реагировать президент
Рузвельт и министр Уоллес на подобные утверждения?.. Ведь на их
рабочий стол постоянно ложились обзоры русской прессы, консульские сводки
и донесения агентов. Такие документы в большом количестве хранятся в
архивах США [55]. Тем более что агрессивный тон дальневосточных газет
подхватила американская “Чикаго Трибьюн”. 24 июня 1935-го она писала,
что Рерих и его окружение, бравируя дипломатическим покровительством
Америки, “возбудили значительное подозрение” среди монгольских властей
[56]. Н.К. Рерих назвал этот выпад “величайшей инсинуацией”. Очень короткое
время спустя после публикации газеты Уоллес получил сведения от американского
военного атташе в Москве, который сообщал: Советский Союз обеспокоен
экспедицией и опасается того, что “вооруженный отряд” Рериха намеревается
“сплотить разрозненные белоэмигрантские элементы и недовольных монголов”
[57].
Для
каждого обывателя становилось очевидным — деятельность Рериха на Востоке
далеко не похожа на экспедицию по сбору засухоустойчивых трав и злаков.
Что должен был думать рядовой американец, если одновременно с “Чикаго
Трибьюн” посыпались другие публикации, утверждающие, будто бы в экспедиционный
отряд включены русские казаки и “семеновцы”... Были даже намеки на “шпионскую
деятельность профессора” в Маньчжоу-Го (вспомним дневник Юрия Рериха).
Еще один шаг, и отделения Пакта и Знамени Мира в Маньчжурии и Японии
могут быть признаны форпостами, связанными с военными приготовлениями
на Дальнем Востоке. А ведь экспедиция шла под американским флагом...
В
конце июня 1935 года Рузвельт срочно вызывает телеграммой в Вашингтон
руководителей Рериховского Музея. 3-го июля министр Уоллес встречается
с Луисом Хоршем. И в тот же день из Департамента сельского хозяйства
Рериху в Калган была отправлена телеграмма [58] о переводе его экспедиции
в провинцию Суйюань, поближе к Китаю и подальше от Монголии. Возможно,
от встречи в Белом Доме не осталось бы никаких следов, если бы не министерский
протокол. По завершении беседы Департамент сельского хозяйства подготовил
официальное письмо за подписью Г.Э. Уоллеса на имя президента Музея
Л.Л. Хорша. Копия была отправлена Н.К. Рериху в адрес Гонконг-Шанхайского
банка в Пекине (туда стекалась вся корреспонденция).
“З июля 1935. Уважаемый господин Хорш! Для вашего сведения я прилагаю
здесь копию телеграммы, отправленной мной сегодня профессору Рериху...
Я не знаю, имеются ли какие-либо основания для разного рода инсинуаций
относительно политической активности профессора Рериха в Монголии. Однако
я крайне озабочен тем, чтобы он занимался, как в действительности, так
и официально, именно тем, чем он должен заниматься, находясь на службе
в Департаменте сельского хозяйства США, то есть исследованием семян,
представляющих ценность для Соединенных Штатов.
Я буду Вам очень признателен,
если вы окажете мне содействие в том, чтобы это было тактично и ясно
доведено до сведения профессора Рериха. Говоря это, я конечно же осознаю,
что большинство, а скорее всего все эти инсинуации, появившиеся в прессе
в конце июня, не имеют под собой никаких оснований. Тем не менее, в
столь беспокойные времена на Востоке, как сейчас, представляется благоразумным
не рисковать, и поэтому Департамент просит профессора Рериха, принимая
все меры безопасности, направиться с экспедицией в более спокойный район
провинции Суй-юань, который, как предполагается, богат семенами засухоустойчивых
трав. Искренне Ваш, Г.Э. Уоллес” [59].
Не
прошло и недели, как решено было свернуть Маньчжурскую экспедицию. Научный
советник Е.Н. Брессман просит Рериха до 1-го января 1936 года “покинуть
Центральную Азию” [60]. Сотрудники Музея М.М. Лихтман и Ф.Р. Грант срочно
выезжают в Вашингтон для встречи с Уоллесом. Но двери Белого Дома закрылись
для них навсегда. Ни через неделю, ни через месяц они так и не смогли
добиться аудиенции. Уоллес, близкий сотрудник и ученик Рериха, в одночасье
повернулся спиной к своему “Гуру”. Морис Лихтман сообщал 10 июля в Нью-Йорк
своей жене: “Родная Радна, прости, что не пишу всё [это] время, но если
бы ты знала, как здесь все напряжено. Вчера и сегодня добиваюсь видеть
Гал[ахада], но он избегает меня... Бедная Модра очень потрясена этой
историей, и поверь, есть чем — это страшная вещь, обернуться врагом,
как Гал[ахад]” [61].
В
середине августа Департамент сельского хозяйства предписал экспедиции
Рериха продвинуться в район Синина, местности Кукунор, богатый засухоустойчивыми
травами. Однако судьба всей Миссии была предрешена. Уоллес 1 сентября
35-го телеграфировал Рериху: “Следуйте немедленно в Пекин. Завершите
там работы как можно скорее и отправляйтесь не позже 15 октября по самому
прямому маршруту в Индию” [62]. Это означало полный провал экспедиции,
которая была рассчитана как минимум еще на два года. “Мировой План”
Рериха окончательно рухнул.
Существуют
разные версии, объясняющие эту неудачу. Немаловажное значение имели,
вероятно, и финансовые аппетиты Хорша, и президентские амбиции Уоллеса.
Впереди были выборы, и трудно вообразить, чтобы Уоллес, претендующий
на кресло президента Соединенных Штатов в 1936 году, продолжал называть
русского художника Рериха “Отцом” и “Учителем”. Дело “Канзаса” отошло
в анналы истории.
В
заключение дадим обзор писем Ю.Н. Рериха к З.Г. Фосдик [63], относящихся
к окончанию Маньчжурской экспедиции. Юрий Рерих являлся координатором
проекта “Канзас” и осуществлял связь с Америкой. Для понимания всей
ситуации важна именно его оценка событий. Это необходимый штрих в довершение
полной картины.
“Последние телеграммы от Модры
и Друга [Уоллеса] нас повергли в большое удивление. Отсюда просто не
придумать, что могло произойти в Ваших краях. Неужели тыл разлагается?
При таких обстоятельствах продвижение становится невозможным, а сроки
близки. Начавшееся культурное строительство в Кан[засе] нельзя бросить...
Поддержите друг друга в час испытаний. Ведь наступает грозный год, и
нужна большая внутренняя подготовка. А то легко унестись вместе с вихрем,
который уже начинается во многих местах нашей планеты” (23.7.1935).
“Получили
Ваше письмо с описанием перемен, происшедших в Г[алахаде]. Все это чрезвычайно
непонятно. Видимо, кто-то очень потрудился, совершенно не отдавая себе
отчета, что делает. Ведь с таким сознанием ко всему вопросу К[анзаса]
подходить нельзя. Были даны большие возможности... Итак, как всегда
в истории событий, тыл развалился скорее фронта и требует экстренных
мер для водворения порядка” (16.8.1935).
“Дело в том, что мы получили
совершенно неожиданно радиограмму из министерства с предложением перевести
экспедицию к началу сентября в Синий, в Кукунор. "Радио" было датировано
22 августа и достигло нас 23-го. Итак, вопреки времени и пространству
и всем географическим условиям и другим соображениям и формальностям,
кто-то нам предлагает "перелететь" в Синий через горы и пески. К сожалению,
как увидите из письма, это вне человеческих возможностей, а собирать
семена астрально вряд ли возможно. Видимо, у кого-то "развинтили
гайки", как говорят казаки, и нас начинают кидать по всему необъятному
пространству Средней Азии... Слышу положительное по делу К[анзаса],
но не могу действовать, по известным Вам обстоятельствам. Двери были
открыты, возможности были, но не сумели войти. Ведь делать-то нужно
руками человеческими” (29.8.1935).
Можно
только удивляться превратностям судьбы. Именно 3 июля 1935 года, в день
злополучной встречи Уоллеса и Хорша в Вашингтоне, Рерих сделал в дневник
короткую запись о том, что он “мысленно”
посвящает
Канзасу свой Записной лист “Строитель” [48]. Случайность это или нет,
но очерк начинается словами: “Строители чудных храмов, твердынь не знали,
будет ли им дано завершить их” [64]. Проект “Канзас” завершить не удалось.
“Зачатка строительности” оказалось недостаточно, чтобы оживить пустыни.
И Новая Страна “руками человеческими” так и не поднялась из мертвых
песков Азии.
Санкт-Петербург,
24.Х.1999
*
* *
Мысли, изложенные в статье о
“Новой Стране”, являются предварительными или заявочными. Это
лишь подступы к работе над книгой о Маньчжурской экспедиции и ее истинных
целях. За рамками данного исследования остается огромное поле неосвоенного
материала, который еще более рельефно очерчивает фигуру Н.К. Рериха
как политика и мыслителя государственного масштаба.
Сюжетная
линия статьи уже представлена автором на суд и научной, и широкой общественности.
В конце 1999 года в Москве были прочитаны два доклада — 24 ноября в
Институте востоковедения РАН на ежегодных чтениях, посвященных памяти
Ю.Н. Рериха, и 13 декабря в Центральном Доме журналиста на вечере “Будущее
за Россией”, организованном редакцией журнала “Дельфис”. Сами выступления
и резонанс вокруг них вызвали неоднозначную реакцию. И здесь требуются
некоторые пояснения.
Действительно, Новая Страна,
или Священный Союз Востока, как реальное понятие только
обозначена, и показаны пути, по которым шли Рерихи. Что представляет
собой независимое “Сибирское государство”, каковы принципы его построения
и многое, многое другое — это предмет специального изучения и отдельной
капитальной работы. Система рериховских построений, возможно, напомнит
нечто вроде платоновского “Государства”.
Немало страниц в будущем придется
посвятить и взаимоотношениям Н.К. Рериха и Г.Э. Уоллеса, главных действующих
лиц Мирового Плана. В этих взаимоотношениях скрыта философия, способная
оказать влияние на судьбы отдельных людей и целых народов. Уоллес достиг
на посту министра сельского хозяйства больших высот и заложил основы
материального процветания Соединенных Штатов. Он задействовал новый
социальный механизм, который открыл возможности “вселенского изобилия”.
Однако осуществление изобилия для всех требовало глубокой духовной трансформации
общества. На вооружении у министра была некая концепция, говорившая
о плодах просвещения. Эпоха всеобщего просвещения должна наступить вследствие
исторического события — появления великого духовного лидера, который
придет из “центра Азии”. Это будет Мессия, несущий божественное откровение.
И в этом пункте построения Уоллеса полностью совпадали со взглядами
Рериха. Именно Н.К. Рерих стал носителем знаний о Шамбале и ее Владыке
Майтрейе, распространяя их на Западе, в Европе и Америке. Для
подготовки миссии духовной реформации Рерих и Уоллес организовали экспедицию
в Центральную Азию, которую З.Г. Фосдик очень точно назвала “Канзасской”.
Остается самый щепетильный вопрос,
поднятый в статье о Маньчжурской экспедиции. Автора неоднократно спрашивали,
не является ли Новая Страна политической авантюрой, а сам радетель ее
— авантюристом? Ответ всегда однозначный — нет. Со времени Платона и
Конфуция одними и теми же словами говорилось о Новой Стране. Вечная
идея не может быть только достоянием философов и мечтателей. И Рерих
— первый, кто пытался осуществить ее на практике. Однако социальное
воплощение лучших идей часто не зависит от их носителей, мир находится
в состоянии меняющихся возможностей. То, что вчера было приемлемо для
Азии и в силу определенных политических условий выполнимо, сегодня становится
невозможным. Образ Новой Страны претерпевает изменения, исторически
могут меняться территориальные и религиозные акценты. И кто знает, возможно
завтра Новую Страну начнет строить вся православная Россия...
Примечания
1. Рерих Е.И. Дневник. 1921 //
Amhcret Centre for Russian Culture (ACRC). Notc.book, 3. Автограф. Записи
от 29.9.21, 3.10.21,
5.11.21.
2. Рерих Е.И. Дневник. 1921-1922
// ACRC. Note-book. 4. Автограф. Записи от 15.11.21, 25.12.21.
3. Рерих Е.И. Дневник. 1922
// ACRC. Note-book, 8. Автограф. Запись от 27.10.22.
4. Рерих Е.И. Письмо Ю.Н. Рериху.
11.11.1922 // Nichobs Roerich Museum (NRM) (New York). Автограф.
5. Рерих Е.И. Дневник. 1923
// ACRC. Note-book, 16. Автограф. Запись от 17.6.23.
6. Гюк и Габэ. Путешествие через
Монголию в Тибет к столице Тале-Ламы. М., 1866. С. 246.
7. Pauwels L., Bergier
J. Ausbruch ins drittc Jahrtausend. Von der Zukunft der phantastischen
Vemunft. Bem-Monchcn, 1962. S. 375-376.
8. [Доржиев А.] Записка в Народный
комиссариат по иностранным делам. 28.10.1921 // Национальный архив Республики
Бурятии. Ф. 643, д. 5, л. 5-6.
9. Кузнецов B.C. Японо-тибетские
отношения в первой половине XX века // Вопросы истории. 1999.
№ 3. С. 127.
10. Юэефович Л.А. Самодержец
пустыни (Феномен судьбы барона Р.Ф. Унгерн-Штсрнберга). М., 1993. С.
5. 132. 133.
11. Фосдик З.Г. Мои Учителя.
Встречи с Рерихами. (По страницам дневника: 1922-1934). М., 1998. С.
608-667.
12. Лузянин С.Г. Россия—Монголия—Китай:
внешнеполитические отношения в 1911-1946 гг. Диссертация на соискание
уч. степ. д.и.н. М., 1997. С. 316.
13. Чистяков П.А. Письма Н.К.
и Е.Й. Рерихам. 1923-1924 // NRM. Машинопись, автографы. 22 л.
14. Рерих Е.И. Дневник. 1924-1925
// ACRC. Note-book, 20. Автограф. Записи от 15.11.24. 6.4.25.
15. Рерих В.К. Письмо Ю.Н. Рериху.
6.12.1930 // NRM. Машинопись, автограф. 2 л.
16. Рерих В.К. [Проект организации
сельскохозяйственного кооператива в Маньчжурии]. Пояснительная записка
№ 1 и 2. [1934] // NRM. Машинопись. 5 Приложение: сметы (автограф, копия;
рука М.М. Лихтмана).
17. Рерих Н.К. Письмо В.К. Рериху.
23.3.1934 // NRM, Копия. 1 л.
18. Рерих Н.К. Письмо сотрудникам
Музея Рериха в Нью-Йорке. 8.7.1934 // Н.К. Рерих. Письма в Америку.
1923-1947. М., 1998. С. 33-34. Приложение: Сельскохозяйственный кооператив
“Алатырь”.
19. Фосдик (Лихтман) З.Г. Письмо
В.К. Рериху. 26.11.1931 // NRM. Машиноп. копия. 1 л.
20. Харбин — очаг русской культуры.
На докладе академика Н.К. Рериха в Христианском Союзе // Заря (Харбин).
1934. 4 июня.
21. Напутствие Вождю. 1933. Рига,
1937. С. 26. Персопубл.: Напутствие Вождю. Ленинград—Извара, 1990.
22. Фосдик (Лихтман) З.Г. Письмо
И.А. Кирилову. 29.9.1934 // NRM. Машиноп. копия. 1 л.
23. Фосдик (Лихтман) З.Г. Письмо
генералу Мори. 9.6.1932 // NRM. Машинописная копия. 1 л.
24. Шклявер Г.Г. Письмо Н.К.
Рериху. 4.6.1934 // NRM. Автограф, л.1-1об.
25. Назаров М.В. Миссия русской
эмиграции. Ставрополь, 1992. С. 276.
26. Рерих Н.К. Письмо И.А. Кирилову.
20.3.1934 // NRM. Машинопись. почтовая открытка. Также см. о генерале
Н.Н. Головине — копии писем Н.К. Рериха к И.А. Кирилову от 21.3.1934
и 7.4.1934 (NRM).
27. Шклявер Г.Г. Письмо Н.К.
Рериху. 19.3.1934 // NRM. Автограф, л.1-1об.
28. Шклявер Г.Г. Письмо Н.К.
Рериху. 2.4.1934 // NRM. Автограф, л. 2об.
29. Шклявер Г.Г. Письмо Н.К.
Рериху. 12.3.1934 // NRM. Автограф, л. 1об.
30. Рерих Н. Священный Дозор.
Харбин, 1934.
31. Березовский Е.П. Письмо Н.К.
Рериху. 26.2.1935 // NRM. Машиноп. копия. 1 л.
32. Часть суммы на покупку газеты
внес также секретарь Христианского Союза Молодых Людей американец Х.Л.
Хейг — 5 тыс. иен.
33. Ю.М. На каких началах
“Русское Слово” перешло Общевоинскому Союзу? // Наш Путь (Харбин). 1934.
19 ноября. № 300 (393).
34. Что сокрушит большевизм —
эту фабрику физического и морального угнетения? // Харбинское Время
(Харбин). 1934. 8 ноября.
35. День Непримиримости объединил
всю эмиграцию // Русское Слово (Харбин). 1934. 8 ноября. № 2605. Текст
речи Н.К. Рериха приводится в сокращении.
36. В.Э. Празднование Дня русской
культуры // Гун-Бао (Тяньцзинь). 1934. 8 июня.
37. Рерих Ю.Н. Дневник Маньчжурской
экспедиции, 1934-1935 // Музей-квартира П.К. Козлова (Санкт-Петербург).
Автограф, копня. 60 л.
38. Шмидт М. Шесть лет в Индии,
Тибете и Монголии. Ю.Н. Рерих о результатах многолетней Среднеазиатской
экспедиции // Заря (Харбин). 1934. 2 июня.
39. Языков Н.[М.] О Николае Рерихе
// Новая Заря (Сан-Франциско). 1939. 10 июня. (РГАЛИ. Ф. 2408, on. 1,
д. 40).
40. Фосдик З.Г. Дневник. 1934
// NRM. Тетрадь 46. Автограф.
41. Шклявер Г.Г. Письмо Ю.Н.
Рериху. 9.12.1934 // NRM. Автограф, л. 1.
42. Фосдик (Лихтман) З.Г. Письмо
И.А. Кирилову. 7.8.1934 // NRM. Машинопись, копия, л.1.
43. Тайны в письмах академика
Н.К. Рериха // Харбинское Время. 1934. 17 ноября. № 311.
44. Шаги Н.К. Рериха во исполнение
плана организации масонского государства в Сибири // Харбинское Время.
1934. 19 ноября. № 313.
45. Рерих Н. Листы дневника.
Т. 1. М„ 1995. С. 279.
46. Уоллес Г.Э. Письмо Н.К. Рериху.
7.12.1934 // NRM. Машинопись, копня, л.1.
47. Рерих Е.И. Письма в Америку.
Том 1. М„ 1996. С. 406-407.
48. Рерих Н.К. Дневник Маньчжурской
экспедиции. 1934-1935 // NRM. Рукопись. Машинопись.
49. White С.. Maze J. Henry A.
Wallace: His Search for a New World Order. Chapel Hill—London, [1999].
50. Рерих Е.И. Дневник. 1924
// ACRC. Note-book, 19. Автограф. Запись от 20.7.24.
51. Рерих Е.И. Дневник. 1925-1926
// ACRC. Note-book, 21. Автограф. Запись от 15.9.25.
52. Рерих Ю.Н. Письмо З.Г. Фосдик
(Лихтман). 19.1.1935 // NRM. Автограф, л. 1об.
53. Гребенщиков Г.Д. Протестую!
// Новая Заря (Сан-Франциско). 1935. 23 марта. Переопубл.: Рериховский
вестник. Выпуск 4. СПб, 1992. С. 68-73.
54. Романов Е.В. Гребенщиков
“протестует” против разоблачения Н. Рериха // Харбинское Время. 1935.
11 мая. № 122.
55. Hyde Park Archive (New-York).
Roosevelt Papers, Official File 723; National Archives (Washington D.C.),
File: Expedition to the Far East Headed by Nicholas K. Rocrich.
56. Chicago Tribune. June
24, 1935.
57. Walker J. Samuel. Henry
A. Wallace and American Foreign Policy. Westport—London, 1976. P. 59.
58. Текст телеграммы был также
приведен в письме Е.Н. Брессмана к Н.К. Рериху от 9 июля 1935 г. См.
прим. 60.
59. Уоллес Г.Э. Письмо Л.Л. Хоршу.
3.7.1935 // NRM. Машинопись, копия. 1 л.
60. Брессман Е.Н. Письмо Н.К.
Рериху. 9.7.1935 // NRM. Авториз. машинопись. 1-1об. л.
61. Лихтман М.М. Письмо З.Г.
Фосдик (Лихтман). 10.7.1935 // NRM. Автограф, л. 1-1об.
62. Уоллес Г.Э. Телеграмма Н.К.
Рериху. 1.9.1935 // NRM. Копия.
63. Рерих Ю.Н. Письма З.Г. Фосдик
(Лихтман). 23.7.1935. 16.8.1935, 29.8.1935 // NRM. Автографы.
64. Рерих Н. Врата в Будущее.
Рига, 1936. С. 243. Переопубл.: Николай Рерих. Листы дневника. Т. 1.
М., 1995.
